Предлагаем наш взгляд на две недавние громкие инициативы, касающиеся виджилантизма, — обсуждение закона об интернет-дружинах и инициативу МГЕР создать отряды уличных бойцов.

Поскольку это первый обзор, рассказывающей о деятельности вигилантов в России и о событиях, связанных с проблемами виджилантизма, мы сочли полезным сообщить некоторые общие сведения. Мы провели сравнительный анализ активности нескольких самых известных организаций за февраль-март 2018 и соответствующий период 2017 годов. Мы также предлагаем наш взгляд на две недавние громкие инициативы, касающиеся виджилантизма, — обсуждение закона об интернет-дружинах и инициативу МГЕР создать отряды уличных бойцов.

В первую очередь, политически ангажированно. Это необходимо иметь в виду, чтобы понимать особенности полицейской реакции на деятельность вигилантов.

Любая независимая общественная активность давно уже вызывает подозрение властей, даже если она касается самых мирных занятий и не содержит агрессии. Инициативы или загоняют в законодательные рамки (например, после работы волонтеров в 2012 году в затопленном Крымске власти занялись законодательным регулированием волонтерства), или пытаются перехватить популярную тему (как, например, случилось с акцией «Бессмертный полк»). Часто такие «перехваты» превращаются в анекдот, такой как тушение МГЕР лесных пожаров в фотошопе.

Со слишком агрессивными или почему-то не нравящимися властям организациями поступают гораздо радикальнее: так пересажали скинхедов, пересажали и разогнали членов «Реструкта». Преследуются сайентологи и Свидетели Иеговы*. Можно считать, что действующие вигилантские организации власти считают полезными (во всяком случае — не вредными).

Тематика действующих вигилантов концентрируется вокруг нескольких главных тем:

• Распространение наркотиков и наркозависимость;
• Незаконная продажа алкоголя;
• Пьяное вождение, нарушения ПДД и правил парковки;
• Просроченная продукция и защита потребительских прав граждан;
• Распитие спиртных напитков и курение в неположенных местах, патрулирование;
• Противодействие демократическим инициативам, которое формулируется как противостояние «майдану», угрозам «цветных революций», сектам;
• Педофилия и незаконные мигранты (стала редким явлением после разгрома «Реструкта»);
• Экстремизм в интернете;
• Особая тематика: чеченский «Карфаген», борьба с абортами, с незаконным сбором пожертвований, с догхантерами и пр.

Спектр отношений властей к разным организациям довольно широк — от финансирования и поддержки до просто позволения существовать. Прямую поддержку получают организации, инициированные властями и провластными партиями (проекты «Наших», МГЕР, казаки) или имеющие большой административный вес, как «Офицеры России».

Здесь открываются карьерные возможности, грантовая поддержка и специальное финансирование, реклама на федеральных телеканалах, участие в различных мероприятиях и пр.

Многие полицейские начальники высказывались против методов «СтопХама», но в реальности полиция не осмеливается противостоять «СтопХаму», чью деятельность даже хвалил президент. Организация не только избегает каких-то репрессий, но использует полицию в своих целях. Когда активисты вызывают полицейских, последние ведут себя довольно почтительно, даже позволяют собой помыкать и не возражают ни против заклеивания лобовых стекол автомобилей, ни против запрыгивания на капот и прочих стопхамовских приемов. Однако, если активисты позволят себе серьезное насилие над своими жертвами или дело примет совсем уж скандальный оборот, полицейские могут и задержать нарушителей.

Так было, когда хабаровские стопхамовцы заклеили своими стикерами полицейский автомобиль, в результате произошла драка между 16-летним «стопхамом» и подполковником полиции. Если проекты «прокремлевских молодежек» не устанавливают каких-то специальных отношений с полицией, то организациям, не имеющим подобного статуса, возникшим самостоятельно, без установления партнерских отношений с полицией обойтись трудно. Так поступили, например, екатеринбургский «Город без наркотиков» и кировский «Ночной патруль».

При этом совместные с полицией рейды, судя по отчетам активистов, вовсе не являются образцом законности. «Ночной патруль» ведет съемку нарушителей прямо в полицейской машине, показывает их лица, номера автомобилей и пр. Полицейские при этом никак не реагируют на требования жертв прекратить съемку. «Город без наркотиков» просто подменяет собой полицию, ведет оперативную деятельность, выслеживает, задерживает и доставляет наркоторговцев (чаще всего это наркозависимые), ведет съемку во время оперативных действий на их квартирах (или использует в своих роликах оперативную съемку полицейских, что вызывает дополнительные вопросы о том, как она у них оказывается).

Иногда заметно, что полиция реагирует на требования вигилантов привлечь нарушителей к ответственности неохотно, вынужденно.

Последний такого рода пример — избиение протестующих казаками во время московского митинга 5 мая, когда казаки нападали на людей на глазах у полицейских, а при необходимости даже прятались за их спинами.

Инициатором нападений в таких случаях является не полиция, а активисты; полиция, очевидно, получает распоряжение прикрывать хулиганов, и ее действия (бездействие) вынуждены, но это не снимает с полицейских вины.

СТОПХАМ (Москва, Санкт-Петербург). «СтопХам» существует с 2010 года. Позиционирует себя как «федеральный проект», выступающий против хамства и нарушений водителями правил дорожного движения, в первую очередь — парковки в неположенном месте. Активисты наклеивают на лобовое стекло машины нарушителя наклейку «Мне плевать на всех, я паркуюсь как хочу», провоцируя таким агрессивным образом ответную реакцию водителей, которая далее используется как оправдание для издевательств и, нередко, избиения водителей (активисты считают это самозащитой).

Эпизодически «СтопХам» привлекает полицейских для наказания нарушителей или разрешения созданных ими же конфликтных ситуаций. Часто при этом стопхамовцы буквально натравливают сотрудников полиции на своих жертв.

Самая активная организация движения действует в Москве, есть также организации в других городах. Ролики московского «СтопХама» набирают миллионы просмотров. Активность стопхамовцев не снижается. Если сравнить период за февраль-март прошлого года и текущего, то за оба периода «СтопXам» Москвы выложил по 8 роликов. Не изменился и формат проведения рейдов.

Важным событием 2017 года был конфликт питерского «СтопХама» с бизнесменом Ильей Коломийцем, которого активисты пытались остановить при попытке объезда пробки по тротуару. Активисты использовали свой любимый прием: двое из них запрыгнули на капот автомобиля, а потом написали заявление в полицию, обвиняя нарушителя в наезде и оставлении места происшествия. Однако видеорегистратор, установленный в машине Коломийца, позволил мировому судье признать операцию «СтопХама» инсценировкой. В свою очередь, по иску пострадавшего против активистов было возбуждено уголовное дело по статье 167, ч. 2 УК РФ (умышленное уничтожение или повреждение имущества, совершенное из хулиганских побуждений).

В феврале 2018 года Илья Коломиец писал, что один из «прыгунов», активист Радислав Син, «с целью избежать заслуженного наказания подался на службу в армию, в течение срока службы его не смогут допросить и привлечь к заслуженной им уголовной ответственности: «…Бросил учебу в колледже будущих полицейских (а об учебе в Университете МВД он теперь смело может забыть навсегда)».

Нельзя утверждать, что именно эта неудавшаяся провокация повлияла на активность питерского «СтопХама», однако явное снижение есть: если за февраль и март 2017 года активисты выложили шесть роликов об акциях, то за тот же период 2018 года — только три.

ЛЕВ ПРОТИВ (Москва). Эта некоммерческая организация называет себя федеральным проектом и выступает против курения и распития алкогольных напитков в общественных местах. Организация проявилась летом 2014 года. Инициатор — Михаил Лазутин («Лев» по знаку зодиака, откуда и название проекта), бывший активист движения «СтопХам» и «Оккупай-педофиляй».

Во время рейдов, на которые выходит от 3-х до 25-ти человек, активисты призывают курящих затушить сигареты и пройти в специальное место для курения, а распивающих алкоголь — убрать его. В случае неповиновения пытаются выбить сигарету из рук, тушат ее дезодорантом или водой из пульверизатора. Алкоголь предлагают убрать или отнимают и выливают. «Акцию» снимают на видео, которое выкладывают в Интернет. Как правило, рейд копирует полицейский патруль, то есть элементы полицейской работы, что запрещено законом.

Максимально активной организация была в 2014 году — тогда только за июнь в YouTube было выложено 13 роликов. За весь 2016 год — 35 видео, т.е. около трех в месяц. Примерно такая же активность сохраняется и сейчас.

За февраль и март 2018 года выложено восемь роликов, за февраль и март 2017 года — девять. Можно констатировать, что ни формат акций «Льва против», ни активность организации за год практически не изменилась.

НОЧНОЙ ПАТРУЛЬ (Киров). Движение возникло в сентябре 2012 года после громкого ДТП, виновником которого был сын местного «олигарха». Активисты решили патрулировать на личных автомобилях ночной Киров, «чтобы навести в городе реальный порядок». Основатель — Сергей Косолапов, местный активист и бизнесмен.

Через несколько месяцев «Ночной патруль» подружился с местным ГУВД, и патрули стали совместными. В «Ночной патруль» входит более ста человек. По пятницам и субботам, а также в предпраздничные и праздничные дни они патрулируют город совместно с сотрудниками ДПС. Если водитель пытается уехать, дежурство получается с погоней и преследованием. После остановки автомобиля снимающие весь процесс активисты расспрашивают нарушителя и его пассажиров об обстоятельствах дела.

«Ночной патруль» часто упрекают в разглашении персональных данных объектов съемки (причем иногда это бывают вовсе не пьяные водители, а, например, их пассажиры или родственники). Сравнение активности движения за февраль-март 2018 года и эти же месяцы 2017 не выявило существенных изменений. Количество представленных на сайте «Ночного патруля» телесюжетов несколько выросло: с 15-ти до 20-ти. Судя по тому, что иногда телесюжеты с разными названиями датируются одинаково, такая разница может объясняться разбивкой материалов одного рейда на несколько телевизионных сюжетов. Это дает основание считать, что ни формат рейдов, ни активность группы существенно не изменились.

ГОРОД БЕЗ НАРКОТИКОВ (Екатеринбург). Екатеринбургский Фонд «Город без наркотиков» (ГБН) занимается борьбой с распространением наркотиков и реабилитацией наркозависимых с 1999 года и ассоциируется, в первую очередь, со своим многолетним руководителем Евгением Ройзманом. Активисты устраивают рейды против распространителей наркотиков, как самостоятельно, так и совместно с полицией. На сайте ГБН публикуются регулярные отчеты, ролики Фонда о проведенных рейдах выложены на YouTube.

Рейды ГБН последних лет вызывали вопросы о законности действий активистов. «Оперативники» Фонда сами ведут слежку, устраивают контрольные закупки, задерживают и доставляют в полицию подозреваемых, иногда применяя при этом спецсредства (например, наручники). Из сюжетов и комментариев к ним совершенно нельзя понять, кто участвует в этих записях. Остается даже непонятным, кто ведет съемку: то ли это делают фондовцы в присутствии полицейских, то ли полицейские делятся с ними оперативной съемкой.

В апреле на сайте ГБН появилось сообщение о том, что в рамках Фонда «стартовало направление по закрытию номеров телефонов, с которых ведется продажа наркотических средств». «Принцип работы достаточно прост: на номера телефонов, которые нам присылают сознательные граждане, ребята устанавливают автодозвон. Робот набирает номер телефона каждые 15 секунд, а чтобы барыге было не скучно, в телефоне звучит запись, которая голосом Кабанова сообщает: „Говорит Кабанов! Будешь торговать — поймаем и посадим“» — говорится на сайте.

При попытке сравнить активность Фонда в феврале-марте 2018 года и год назад обнаружилось, что канал, которым пользовался ГБН еще полгода назад, теперь закрыт, на его странице сообщается, что аккаунт заблокирован «за многочисленные или серьезные нарушения условий использования YouTube, в том числе в отношении спама, обмана и введения пользователей в заблуждение». Соответственно, стали недоступны ранее размещенные на нем видеоролики ГБН. Копии некоторых из них, размещенные на других ресурсах, удалось найти по названию, но далеко не все. Выяснилось также, что приостановлен хостинг ранее действующего сайта ГБН. Подсчет активности Фонда проводился по ссылкам по ставшей основным Интернет-ресурсом страницы ГБН «ВКонтакте» (на ней собраны не только собственные ролики и ТВ-материалы о ГБН, но самые разные материалы на тему наркомании и наркоторговли).

Подсчеты показали, что в феврале и марте 2018 года на странице выложено 18 роликов о задержаниях с участием ГБН, за тот же период 2017 года — 33 ролика.
Иногда Фонд публикует собственные краткие отчеты о своей деятельности. Вот, например, полный текст отчета за март 2018 года:

• Проведено операций — 37,
• Задержано подозреваемых — 52,
• Хранение — 21,
• Сбыт — 25,
• Притоны — 1,
• Изъято более — 15 197,29 г наркотических средств,
• Операции проведены совместно с: УНК, УНК, ГКОН, ОВО, ППСП.

При том, что в марте опубликовано 12 видео о задержаниях наркоторговцев, получается, что эти цифры никак не соотносятся с месячным отчетом Фонда.
Письменных отчетов за март и февраль 2017 года нам обнаружить не удалось. Есть «Сводка операций Фонда „Город без наркотиков“ за период с 27.03.2017 по 03.04.2017»: «За отчетный период оперативниками Фонда „Город без наркотиков“ совместно с сотрудниками полиции было проведено 13 операций, в ходе которых выявлено 17 человек, связанных с распространением наркотиков. Возбуждено 5 уголовных дел по хранению наркотиков, 9 — по сбыту».

Можно резюмировать, что деятельность ГБН представлена в интернете не слишком полно и последовательно, несмотря на существование нескольких площадок, используемых ГБН. Отчеты Фонда слишком краткие, чтобы быть убедительными, это ничем не подкрепленные цифры или собрание видеосюжетов. В видеосюжетах о конкретных задержаниях совершенно не раскрывают роль ГБН. В них утверждается только, что это была совместная с полицейскими операция. Количество этих видеосюжетов не соотносится с отчетами Фонда. В планах ГБН — создание интернет-дружины и «группы оперативного реагирования» на акциях.

В апреле СМИ обсуждали создание «народных дружин», активисты которых будут искать в интернете «опасный контент», содержащий «экстремистскую и террористическую идеологию». Об этом сообщил журналистам замглавы комитета Госдумы по безопасности, единоросс Анатолий Выборный. Инициатива странная, и ажиотаж вокруг нее тоже не очень понятен.

Во-первых, идея еще очень далека от воплощения. Сначала на осеннем заседании Парламентской ассамблеи Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), в которую входит Россия и ряд стран бывшего СССР, будет принят некий рамочный документ, позже на его основе разработают национальный закон. Если в нем будет отведено какое-то место общественным организациям, можно будет рассуждать об их роли в «информационном противоборстве терроризму и экстремизму». Во-вторых, никакого специального разрешения для такой деятельности не нужно. И будь это кому-то интересно, подобные группы давно бы возникли, не дожидаясь депутатских позволений.

Ко всему прочему подобные организации уже есть: например, учрежденная в 2011 году «Кибердружина» — «межрегиональное молодежное общественное движение». Сайт «Кибердружины» предлагает добровольцам искать противоправный контент по списку запрещенных материалов Минюста. В основном же на сайте находится собрание разнородных материалов по компьютерной грамотности, а также сообщения о разнообразных официозных мероприятиях. «Кибердружина», по ее заявлению, «объединяет более 20 тысяч добровольцев со всей России и стран СНГ, борющихся с преступлениями в виртуальной среде» и «имеет представительства в 32 регионах России». «Благодаря тщательному мониторингу Интернета, проводимому кибердружинниками, были выявлены и заблокированы сотни сайтов с пропагандой наркотиков, призывами к суициду и другими видами опасного контента».

На сайте есть также иллюстрация эффективности «кибердружинников». 7 апреля 2018 появилось объявление об «Акции по поиску противоправного контента ВК», а через неделю были подведены ее итоги: «добровольцами было выявлено свыше 30 ссылок на противоправный контент». То есть 20 тысяч кибердружинников совместными усилиями находили по 4 ссылки в день. Такая производительность связана, очевидно, с тем, что «Кибердружина» — это вовсе не инициативная общественная организация, а проект «Лиги безопасного Интернета». Сама же «Лига» — «проект» «православного бизнесмена» Константина Малофеева (учредитель «Лиги» — возглавляемый Малофеевым «Фонд Святителя Василия Великого»). В первоначальных планах ЛБИ декларировалась борьба с педофилией, гомосексуализмом и экстремизмом. «Лига» лоббирует введение «белых» списков сетевых ресурсов, то есть гораздо более жесткий вариант цензуры Интернета. О том, что работающее под эгидой ЛБИ движение «Кибердружина» будет бороться не только с детской порнографией, но и противодействовать информационным войнам, исполнительный директор лиги Денис Давыдов заявил еще в 2014 году.

В ноябре 2016 года стало известно, что «Лига безопасного Интернета» совместно с «Первым казачьим университетом» — Московским государственным университетом технологий и управления им. К. Г. Разумовского создает казачьи кибердружины. А уже в апреле 2017 года молодежные казачьи кибердружины России подписали соглашение о создании всероссийской Ассоциации казачьих кибердружин. «Казачество всегда стояло на защите рубежей нашей родины и веры православной! Но сегодня такими рубежами становятся информационные: в Интернете идет информационная война против нашего государства. Правоохранительным органам все чаще нужна помощь, и кибердружины ее могут оказать, поддерживая порядок в киберпространстве. Казачьи кибердружины могут стать грозным оружием против киберугроз, с которыми сталкивается наша страна!» — заявила ректор МГУТУ В.Иванова. А ответственный секретарь Синодального комитета РПЦ по взаимодействию с казачеством и духовник МГУТУ иерей Тимофей сообщил, что казакам предстоит бороться с дьяволом в Интернете.

Конечно, организации, чья активность целиком реализуется в Интернете, нельзя назвать вполне вигилантскими, поскольку, как минимум, в таком формате отсутствует непосредственный контакт активистов с гражданами. Если же говорить о реально действующих и при этом вполне вигилантских группах, то все они используют Интернет. Интернет позволяет заниматься эффективной демонстрацией успехов и побед, вербовкой сторонников, распространением опыта и пр. Однако основная деятельность большинства групп все-таки ведется «в реале», а в Интернете выкладывается фильм об акции, с помощью которого активисты транслируют собственную доблесть и унижение врагов.

Гораздо реже, но встречаются и такие группы, которые используют Интернет и для поиска своих жертв, и для их преследования. Например, группы гомофобов, которые находят по объявлениям на сайтах знакомств представителей ЛГБТ-сообщества, вступают с ними в переписку, выпытывают и вычисляют их реальные данные, после чего травят и запугивают, шантажируя оглаской. На последнем этапе травли преследователи принуждают своих жертв к реальной встрече для «перевоспитания».

Другой пример подобного рода — Интернет-сообщество «Карфаген», чеченская общественная «полиция нравов», которая ставит своей целью «очищение вайнахского народа». На странице «Карфагена» публикуются фотографии «неправильно» одетых молодых чеченок из их аккаунтов в Интернете и их персональные данные, иногда — со ссылками на родственников жертвы. Активисты призывают родных девушки «разобраться» и проследить за ее поведением. Здесь травля тоже выходит за рамки Интернета, девушке начинают угрожать не только через Сеть, но и на улице.

Какую бы важную роль ни играл Интернет в конкретном вигилантском проекте, дело все равно не обходится без реальных контактов. Можно предположить, что иначе для активистов оказываются недостаточными ни возможность применения насилия, ни торжество «справедливости», «порядка» в их понимании. Из эффективных проектов, работающих исключительно в Интернете, вспоминаются Billingcat, ФБК* Навального или «Диссернет» Пархоменко. Но это проекты не вигилантские, а информационно-исследовательские, они не занимаются ни наказанием провинившихся, ни навязыванием специфически понимаемой морали.

Возвращаясь к депутатской идее: практика вигилантских организаций позволяет нам предположить, что никаких реальных и активно действующих активистов, патрулирующих Интернет, не возникнет. Если закон будет содержать какие-то меры поощрения, нынешнее вялое «стукачество» на идеологических противников может быть и подогрето, но волны новых рьяных энтузиастов ждать неоткуда. В данном случае депутаты проявляют повышенное административное обоняние, стараясь показать понимание «политического момента». Вот и власти Тывы объявили конкурс среди жителей на поиск экстремистских материалов в Интернете. Победителям пообещали вручить диплом и три тысячи рублей. Но как только на публикацию обратили внимание журналисты, информация о конкурсе с сайта исчезла.

Еще одну громкую инициативу высказал председатель Координационного совета «Молодой гвардии «Единой России» Денис Давыдов. Лидер МГЕР заявил, что его организация будет создавать группы по 100−200 человек для обучения уличным технологиям и приемам массовой мобилизации на митингах в поддержку власти и противодействию оппозиционерам в случае, если они начнут «кидаться камнями».

Собственно, главные «кремлевские молодежки», «Идущие вместе» (позже переформатированные в «Наших») и МГЕР, создавались в 2005 году как ответ на «цветные» революции в Грузии и на Украине в 2003 и 2004 годах. То есть «молодогвардейцы» с самого начала должны были состоять из таких отрядов. Однако практика показала, что у созданных в рамках «имитационной демократии» общественных организаций активность имитационная. Сейчас об этом вспомнили. Это объясняется, скорее всего, не каким-то всерьез принятым решением и решительными намерениями, а скудостью фантазии и стремлением сделать что-то «в тренде». Виджилантизм, хотя так и не называется, в моде и мыслится как современная технология гражданского участия.

Из многочисленных попыток искусственно создать некие молодежные структуры, способные к какой-то уличной активности, стало что-то получаться только тогда, когда «Наших» перестали напрямую содержать, переналадили на проектную деятельность и конкуренцию за финансирование, т. е. когда они перестали де-факто быть «кремлевскими молодежками». И выжили, конечно, далеко не все из этих «проектов». На слуху остались «СтопХам» и «Хрюши против», давшие обильные побеги в провинции в виде филиалов, организованных местной молодежью, потому что такие идеи понравились. Практика показала, что для какого-то успеха в молодежной среде нужно не бесплатные пейджеры раздавать, а «отвязать» организацию от внешнего управления и пускать в самостоятельное плавание. В результате бывшие «молодежки» стали одним из источников разнообразной вигилантской активности.

Что касается идеологически окрашенного уличного противостояния оппозиции, то они пользуются поддержкой — прямой или косвенной — со стороны властей. Самые известные из них — казаки, НОД и SERB. Противостоять либералам на митингах у них тоже не очень получается, зато облить мочой или кого-то избить (часто при попустительстве полиции) они могут.

Заметим, что 28 апреля глава координационного совета МГЕР Денис Давыдов заявил, что организация не планирует противостоять митингу Навального 5 мая, а намерена принять участие в праздновании только официальных праздников 1 Мая и 9 Мая. Многочисленные свидетели утверждают, что в начале митинга видели молодых людей с патриотической символикой, но свидетельств каких-то провокаций со стороны каких-то молодежных организаций не было. А как раз казаки и НОДовцы проявились на митинге в небывалом количестве и с невиданной ранее агрессивностью.

События 5 мая вызвали серьезную волну протестов и вопросы наблюдателей — кто были эти казаки и насколько их активность «согласована» с полицией? Пока с определенной уверенностью можно сказать, что имел место некий эксперимент. На акции, которая была обречена на повышенное внимание всех ключевых СМИ, полиция и казаки из разных организаций, как реестровых, так и нереестровых, не скрывали своих согласованных действий. Казакам было позволено избить митингующих. Вряд ли этот эксперимент может считаться удачным для властей.